РАЗГОВОР ОБ АКТУАЛЬНОМ

Анатолий Вассерман, Егор Холмогоров
ХОЛМОГОРОВ:
Здравствуйте, с вами я, Егор Холмогоров, и вместе с Анатолием Вассерманом мы обсудим острые темы недели — шпиона в аэропорту, природную чистоту, антимедицинскую теорию и самое страшное — защиту истории.

ТРАНЗИТНЫЙ СИДЕЛЕЦ

ХОЛМОГОРОВ:
Американец Эдвард Сноуден, обнародовавший данные о глобальном слежении американских спецслужб за пользователями интернета, сам, похоже, стал частью виртуальной реальности — застрял между мирами. По официальной версии он вылетел из Гонконга в Москву, чтобы дальше транзитом лететь в Латинскую Америку, да так и завис между мирами на ничьей земле — в транзитной зоне аэропорта Шереметьево. Впрочем, на самом деле Сноудена там никто не видел и не исключено, что всё это дымовая завеса, скрывающая подлинные перемещения «врага Соединённых Штатов номер один». Вашингтон, кстати, разбушевался не на шутку — американцы требуют от российских властей арестовать и выдать Сноудена и угрожают в противном случае санкциями. Наша сторона недоумевает — почему мы должны, рискуя международным скандалом, таскать каштаны из огня для американцев и хватать человека, если он не сделал России ничего плохого? А что до санкций, то после весьма развязных антироссийских акций Вашингтона за последний год вряд ли отношения можно испортить сильнее, чем они уже испорчены. Некоторые предлагают не только не выдавать Сноудена, но и предоставить ему убежище в нашей стране.

ВАССЕРМАН:
По сути Сноуден не сказал ничего нового. Американская система «Эшелон» уже несколько десятилетий перехватывает разговоры по телефону и радио со всего мира. Все специалисты по защите секретов прекрасно понимали: ни один новый носитель информационных потоков не останется без внимания специалистов по чтению чужих мыслей. Сноуден обнародовал разве что название новой системы перехвата — «Призма». Тем не менее он, конечно, сделал для всего мира очень много — указал на ещё одно проявление традиционного, многовекового англосаксонского лицемерия. В этом народе очень распространено умение делать то, чего сам делающий по высоким моральным принципам не позволяет другим. Сноуден, как мальчик у Андерсена, первым крикнул: «А король-то голый!» Но всё же человек, идущий на секретную службу, тем самым берёт на себя серьёзные обязательства. Если мы поощрим нарушение таких обязательств в наших интересах — мало ли кто у нас сочтёт это заодно и поощрением его собственного намерения нарушить такие же обязательства, но уже перед нами! Могут сказать: Сноуден не шпионил в пользу другого государства, а обнародовал информацию, важную для всего гражданского общества, прежде всего американского. Но тогда и под защиту его должны взять прежде всего сами американцы. А они, похоже, в большинстве искренне считают строй, где существует тотальная слежка за своими гражданами, демократией, а Сноудена предателем. Нам было бы глупо заботиться об американской демократии больше, чем сами американские демократы. Но и выдавать Сноудена значило бы давать Соединённым Государствам больше поводов для наглости. Полагаю, прав президент Путин, говоря: Сноуден вправе лететь от нас куда угодно — и чем скорей, тем лучше.

ГЛАВНОЕ ПРОИЗВОДСТВО

ХОЛМОГОРОВ:
Стал известен план реформы Российской Академии Наук. Его внёс в правительство всенародно любимый министр образования и науки Дмитрий Ливанов. После этой реформы Академия Наук, Академия медицинских наук и Сельхозакадемия будут слиты в одно учреждение. Оно лишится всего своего хозяйства и собственности. Всё, что наш народ создал для науки за советский период, перейдёт под контроль чиновников из специального агентства, подчинённого главе правительства. В новой академии пообещали объединить лучших учёных. Правда, их сразу предупредили, что будет создан механизм не только избрания, но и исключения из академии, чтобы лучшие учёные не вообразили о себе слишком много и не стали спорить с чиновниками. Ничего хорошего на мой взгляд от этой реформы ждать не приходится. Гарантия этого — ну хотя бы тот факт, что её уже начали воспевать на тот же манер, на который раньше воспевали военную реформу министра Сердюкова: мол, советским учреждениям нужно обновление, надо устранить неэффективность работы, пресечь нецелевое использование средств. Расходование средств в армии, как мы помним, стало при Сердюкове целевым — госпожа Евгения Васильева получила тринадцатикомнатную квартиру, где теперь может отбывать домашний арест. А большинство реформ министру обороны Сергею Шойгу приходится экстренно отменять. А вот другая реформа — пока областного масштаба. В Ярославской области сократили количество родильных домов — и смертность матерей и детей возвращается к показателям каменного века.

[Сюжет]

ВАССЕРМАН:
В основе всех кошмаров, творимых ныне с российской медициной, а заодно и с российским образованием, лежит ошибка похуже любого преступления. Либертарианское экономическое учение, обязующее коммерциализовать все стороны человеческой деятельности, объявило медицину и образование частями «сферы услуг». Кому нужно лечиться или учиться — должен платить. А кто платить не может — не заслуживает ни здоровья, ни ума. Между тем медицина и образование — части сферы производства. Причём важнейшей половины этой сферы — производства средств производства. В обозримом будущем никакое производство не будет способно работать без людей — прежде всего разработчиков и наладчиков. Следовательно, именно человек — главное средство любого производства. И всё способствующее созданию и развитию человека — от родильных домов до гимнастических упражнений на производстве, от надзора за санитарным состоянием источников питьевой воды до высших учебных заведений — надлежит расценивать как производство этого главного средства производства. Конечно, такое производство тоже может быть коммерциализовано — но уже на совершенно иных условиях. Например, если бы министры Фурсенко и Ливанов предложили организовать контроль качества выпускаемой продукции на любом заводе по тем же принципам, по каким построен единый государственный экзамен, директор завода вышвырнул бы их с территории в двадцать четыре секунды. Если бы ремонтную службу предприятия сокращали так, как ломают нынче сеть медицинских учреждений в малых населённых пунктах, предприятие остановилось бы через считанные дни. Полагаю, этих простых соображений уже достаточно, чтобы оценить деятельность наших здравоохранителей и образователей как подрыв производственного потенциала всей страны и в полном соответствии с их же собственными либертарианскими верованиями покарать их как неэффективных менеджеров — увольнением и требованием возместить весь причинённый ими ущерб.

НИКЕЛИРОВАННЫЙ ЧЕРНОЗЁМ

ХОЛМОГОРОВ:
Острый конфликт разворачивается в Воронежской области вокруг намечающегося строительства у реки Хопёр комбината по добыче и переработке никеля. Многие местные жители категорически отвергают допустимость добычи никеля, считают, что это безвозвратно погубит экологию Прихопёрья. Собираются народные сходы, пишутся протестующие стихи, а некоторые, как оказалось, готовы на решительные и жёсткие действия.

[сюжет]

ВАССЕРМАН:
На первый взгляд, поведение жителей Новохопёрска представляется совершенно не обоснованным. Современная металлургия и химия может быть практически безотходной. Просто потому, что — как шутят химики — грязь есть вещество, пока не нашедшее применения. Комплексная разработка месторождения, комплексное употребление всех полупродуктов переработки всего извлечённого — не только способ обеспечения чистоты всего окружающего, но и способ получения наибольшей возможной выгоды. Так что при желании можно разрабатывать никелевое месторождение под Новохопёрском так, что на знаменитые чернозёмы не упадёт ни один лишний атом никеля. Другое дело, что трудно ожидать такой рачительности от нынешних хозяев жизни. Даже если кто-то из наших деловых людей проникся точным техническим и хозяйственным расчётом — ему вряд ли поверят сразу.

ХОЛМОГОРОВ:
Одно дело, когда заводы строятся ради развития народного хозяйства страны в целом, ради совершенствования, как говорили в советское время, удовлетворения потребностей трудящихся, и совсем другое — когда строится дикий капиталистический бизнес, когда все убытки — в том числе и экологические — достаются обществу, а все прибыли — предпринимателю и связанным с ним чиновникам.

ВАССЕРМАН:
Насколько я могу судить, разработка новых никелевых месторождений нашей стране пока не нужна. Все внутренние потребности с избытком покрывает Норильск. И вряд ли следует начинать новую разработку только ради дополнительных процентов чьей-то прибыли: наш никель и сейчас конкурентоспособен и на внутреннем, и на мировом рынке. Но снять противоречие между металлургами и местными жителями могло бы государство. В его власти не только установить самые жёсткие нормы защиты от выбросов, но и следить за их соблюдением, и строжайше карать за несоблюдение не только стрелочников, но и владельцев источника повышенной опасности. Увы, наше правительство состоит в основном из людей, верующих в новейшую и простейшую форму либертарианства: государство не вправе участвовать ни в каких полезных делах, а всю пользу обязана причинять невидимая рука рынка. Между тем эта рука умеет только душить тех, кто в неё верует. А без хозяйского надзора вырастают разве что сорняки. Так что я в целом на стороне жителей Новохопёрска.

ХОЛМОГОРОВ:
Заметим при этом, что беспокоящихся за свою землю защитников Хопра — в частности, казаков — уже обвинили в том, что они националисты и экстремисты. Это чрезвычайно модное развлечение наших чиновников — любое противодействие им и любое несогласие с проводимой политикой объявлять не меньше чем экстремизмом. Видимо, чтобы облегчить эту нелёгкую работу, правительство внесло в думу законопроект об ужесточении нашего антиэкстремистского законодательства, составляющего, пожалуй, одну из самых постыдных страниц во всей мировой истории права. Скажем, по печально знаменитой статье двести восемьдесят два наказание увеличится с двух до четырёх лет принудительных работ, а за создание так называемого экстремистского сообщества — каковым вполне может быть признана даже дискуссионная группа в сети «ВКонтакте» — шесть лет лагерей. При этом двести восемьдесят вторую статью не случайно зовут «русской»: основной контингент осуждённых по ней — русские патриоты, а вот русофобов или мусульманских экстремистов наказаны считанные единицы. Это закреплено и в тех руководствах, которые чиновники выписывают сами себе. Одно из них — брошюра «Профилактика экстремизма, мероприятия по минимизации и ликвидации его последствий» выпущенная «Комитетом по делам национальностей и казачества Ставропольского края»  — сообщает, что для экстремистов характерны забота о русском народе (причём русскими экстремисты смеют считать не только великороссов, но и украинцев и белорусов), неприятие либеральных взглядов, исповедание православия. Русский православный патриот, не приемлющий либерализм — таков портрет эталонного экстремиста. Самое анекдотичное, что комитет по делам казачества прямо прописал: экстремистскими являются «группы казаков». А ведь бывают случаи в нашей жизни, когда самый тихий и законопослушный человек станет «экстремистом», — например, когда пьяный чужак пристаёт к твоей жене или бьёт твою невестку.

[сюжет]

ИССЛЕДОВАТЬ, А НЕ ЗАПРЕЩАТЬ

ХОЛМОГОРОВ:
Ещё один вызывающий споры законопроект, который предлагают принять нашей Госдуме, предусматривает наказание за специфический вид экстремизма — отрицание победы нашего народа в Великой отечественной войне. Казалось бы чего проще: прославляешь убийцу двадцати семи миллионов наших людей Гитлера — ответь. Но законопроект сформулирован так странно, что под него могут попасть, к примеру, критические высказывания об американских бомбардировках Хиросимы и Нагасаки.

ВАССЕРМАН:
Проект закона о запрете реабилитации нацизма и отрицания доблести его победителей страдает многими неточностями формулировок. Например, там предписан запрет публикации заведомо ложных сведений о действиях вооружённых сил антигитлеровской коалиции. Но как быть, если какие-то сведения освещены противоречиво? Например, массированная англоамериканская бомбардировка Дрездена уничтожила, по разным данным, от двадцати семи тысяч человек до ста тридцати тысяч. Какое из этих чисел заведомо ложное? А что делать с трактовками сведений? Ту же бомбёжку Дрездена, где не было никаких военных объектов, многие считают военным преступлением. Англичане с американцами утверждают, что действовали сообразно просьбе советского командования нарушить систему перевозок в Германии. Но железнодорожная станция в Дрездене находится в стороне от центра города — и почти не пострадала от бомб. Какие из этих сведений новый закон запретит публиковать? Мне представляется общественно опасной сама его концепция. Если нечто признано истинным не в результате научного исследования, а в результате политического решения — многие заподозрят, что дело тут не в достоверности, а в выгоде. Теория Маркса содержит очень много несомненных истин. Но в СССР её долгое время запрещали критиковать и оспаривать. В результате почти все советские граждане сочли всю теорию ложной: мол, истину незачем защищать запретами. Только сейчас — когда запрет снят — мы постепенно начинаем постигать, какова глубинная мощь этой теории. Во многих странах Европы запретили оспаривать точность сведений о Холокаусте — полном сожжении: так на Западе принято называть целенаправленное уничтожение евреев немецкими национальными социалистами и их идейными единоверцами из нескольких других странах и регионов. Это уничтожение подробно документировано. Известно, где и какими способами убивали евреев. Общее число убитых пока точно не установлено. По горячим следам — сразу после войны — говорили о шести миллионах. Обнаруженные с тех пор документы доказывают: убито не менее трёх, а скорее всего четыре–пять миллионов. Но когда шесть миллионов назвали единственно верным числом, тут же многие сочли, что на самом деле и миллиона жертв среди евреев не набралось. Боюсь, если мы объявим не подлежащими сомнению какие-то сведения о Великой Отечественной войне — многие усомнятся во всём, что мы вообще о ней знаем. Полагаю, законодателям следует не запрещать что попало, а резко увеличить финансирование исторических исследований Великой Отечественной войны — да и всей Второй Мировой. Причём финансировать надо не только официальные структуры вроде Института военной истории. Например, любительские исторические исследования Алексея Валерьевича Исаева прояснили массовое сознание, сделали для народных представлений о войне, пожалуй, побольше, чем труды всего этого института. Полагаю, государству стоило бы выработать — если надо, в законодательном порядке — способ поддержки подобного энтузиазма. Запрещать же можно разве что повторную публикацию утверждений, уже опровергнутых в полноценной научной дискуссии, без новых доводов в пользу этих утверждений. Потому что если человек повторяет опровергнутое — он либо не знает того, о чём говорит, и тогда его слова не имеют ценности, либо сознательно лжёт, и тогда его слова имеют отрицательную ценность, то есть причиняют ущерб тем, кто в них поверит. Сами же исследования, дискуссии, противоречия запрещать бессмысленно. Это может только замедлить постижение истины.

ХОЛМОГОРОВ:
При этом, разумеется, с объективно существующей проблемой надо что-то делать. Слишком много в последнее время расплодилось рассуждающих, что двадцать второе июня было светлым днём, когда немцы якобы пришли освобождать русский народ от гнёта кровавого убийцы Сталина. Увы, иногда эти разговоры находят благодатную почву. Отчасти это связано с давней ненавистью «креативной» публики к своему народу и его истории. Отчасти с тем, что чрезмерная эксплуатация официозом нароодной памяти о Победе внушает недоверие. Когда ты слышишь заведомого вора, рассуждающего о «героической победе народа», то это производит тот же эффект, как этот же вор, на камеру стоящий в храме со свечкой. И то и другое плодит недоверие — а его охотно используют лжецы и подлецы. Но есть ещё люди, которые помнят войну, какой она была на самом деле, и ещё больше тех, кому правду рассказывали отцы и деды. Мою бабку, ехавшую по заснеженному полю на подводе, расстреливал с бреющего полета немецкий истребитель. Поэтому меня не убедить, что двадцать второго июня сорок первого года Гитлер и его присные пришли убивать Сталина. Я знаю, что они пришли убивать меня.

ХОЛМОГОРОВ:
А пока — до свиданья,
С вами были Анатолий Вассерман и Егор Холмогоров.

• 534 просмотра